| Категория телесности в акмеистическом дискурсе
Диссертация
Автор: Полтаробатько, Елена Дмитриевна
Название: Категория телесности в акмеистическом дискурсе
Справка: Полтаробатько, Елена Дмитриевна. Категория телесности в акмеистическом дискурсе : диссертация кандидата филологических наук : 10.01.01 / Полтаробатько Елена Дмитриевна; [Место защиты: Рос. ун-т дружбы народов] - Москва, 2009 - Количество страниц: 189 с. Москва, 2009 189 c. :
Объем: 189 стр.
Информация: Москва, 2009
Содержание:
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1 ПРИРОДА И КУЛЬТУРА: ТЕЛЕСНЫЙ КОД В ПОЭЗИИ ОМАНДЕЛЬШТАМА
§ 1 Категория телесности в ранней лирике ОМандельштама («Камень»,
Tristia»)
§ 2 Категория телесности в лирике ОМандельштама 1920-х-1930-х гг
ГЛАВА 2 ДУША И ТЕЛО: КАТЕГОРИЯ ТЕЛЕСНОСТИ В ТВОРЧЕСТВЕ
НГУМИЛЕВА
§ 1 Категория телесности в ранней лирике Гумилева («Путь конквистадоров», «Жемчуга», «Чужое небо»)
§ 2 Категория телесности в поздней лирике НГумилева («Колчан»,
Огненный столп»)
ГЛАВА 3 «ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ТЕЛА» В ЛИРИКЕ ААХМАТОВОЙ
§ 1 Телесность в раннем творчестве ААхматовой («Вечер», «Четки»)
§ 2 Телесность в творчестве ААхматовой второй половины 1910-х
1960-х гг
ГЛАВА 4 КОНЦЕПЦИЯ ТЕЛЕСНОСТИ В ТВОРЧЕСТВЕ МЗЕНКЕВИЧА И
ВНАРБУТА
§ 1 Натуралистическая телесность в творчестве МЗенкевича
§ 2 Карнавальная телесность в творчестве ВНарбута
Введение:
В настоящее время нельзя не заметить значительного оживления интереса к проблемам телесного бытия человека, как на уровне обыденного сознания, так и на уровне сложных социокультурных форм.
Видимо, это связано с тем, что долгое время категория человеческой телесности находилась «под запретом», а человек в культуре представал как бестелесное существо. Такое положение дел было обусловлено прежде всего влиянием христианской традиции, которая осуждает бренное тело и противопоставляет ему бессмертную душу. Другая не менее важная традиция, по замечанию, Е.Фарино, - «мещанская, которая культивирует разбиение на человека общественного и человека частного, интимного, налагая запрет на публикование интимного»1. Наконец, «запрет» на телесный аспект был, очевидно, также связан с философской традицией рационализма, в которой человек полагался как существо рациональное и принципиально «бестелесное», в результате такого одностороннего подхода к человеку биологический аспект, связанный с телесностью, оставался в тени.
Однако в начале XX века интерес к телесному бытию человека резко повышается, и художественная литература как один из видов «социокультурной практики» отражает этот фундаментальный сдвиг. Но полного и детального анализа категории человеческой телесности в аспекте ее функционирования в литературе XX века (за исключением частных случаев) - до сих пор нет, что, возможно, связано с противоречием «между уровнем развития социально-антропологического знания и реального места и роли тела в жизнедеятельности человека» . Поэтому изучение категории телесности в русской поэзии XX века в целом и в поэзии акмеизма, в частности, - явление, безусловно, новое.
1 Фарино Е. Тело. Анатомия. Метаморфозы // Фарино Е. Введение в литературоведение. СПб.: РГПУ им. А.И.Герцена, 2004. С. 202.
2 Быховская И.М. Homo somatikos: аксиология человеческого тела. М.: УРСС, 2000. С. 11. 3
Актуальность исследования категории телесности в литературе связана с рядом причин.
Во-первых, категория телесности является важнейшей при анализе мира художественного произведения, ибо любой поэтический мир, являясь по своей природе двусоставным, предполагает человека и предметность окружающей его реальности. Человек же в литературе Нового времени оказывается существом «психофизиологическим», поэтому, как отмечает Е.Фарино, «человеческое тело, его строение и физиологические функции семиотизируются отдельными культурами не в меньшей степени, чем, скажем, внешний вид или костюм»3.
Тем не менее, на некоторое время человеческая телесность вовсе исчезает из литературных произведений. Поэтому, обладая внешним видом, фигурой, одеждой, жестикуляцией, страдая от тех или иных физических недугов, литературные персонажи производят в большинстве случаев впечатление бесплотных. Их телесность подразумевается, конечно, как нечто самоочевидное, но как самостоятельный объект и как творческий материал вводится чрезвычайно редко.
Во-вторых, категория телесности оказывается чрезвычайно значимой именно в лирике, ибо этот род литературы не предполагает развернутых психологических описаний, поэтому внутренние состояния, как правило, могут выражаться метонимически, через ряд конкретных «телесных» деталей.
В-третьих, телесность играет огромную роль именно в акмеистическом дискурсе, поскольку базовая установка акмеизма связана с поэтическим воплощением бытия в его вещности, а человека - в его конкретной телесности. Изучение категории телесности в творчестве акмеистов позволяет по-новому интерпретировать некоторые вопросы акмеистической поэтики и картины мира. В частности, телесно-физиологический аспект, связанный с целыми мотивно-образными парадигмами в акмеистической поэтике, непосредственно соотносится с мифопоэтической основой акмеистической картины мира, что помогает по-иному взглянуть на проблемы, касающиеся общих семантических и мифопоэтических закономерностей в творчестве акмеистов - в сопоставлении с символистской и футуристической концепциями тела.
Дело в том, что в различных художественно-эстетических системах Серебряного века проблема телесности решается в разных ключах. Характерно, что при этом тело выступает в качестве одной из важнейших категорий, реализующейся в разных образно-мотивных парадигмах. Но в целом Серебряный век идет под знаком реабилитации тела.
Много сделали для реабилитации телесного поэты-символисты и религиозные философы, выдвинув концепцию символа как феноменологически «явленного», эпифанического божественного бытия4. Утверждая изначальное единство тела и духа, они говорили о том, что материальное и духовное начала бытия должны были соединиться в символе. Поэтому символ с необходимостью включал в себя элемент телесности, понимаемой в теургическом ключе.
Однако категория телесности в символистской эстетике была весьма амбивалентной. С одной стороны, попытка преобразить материально-телесную сторону мира через возвышение его духом приводит к установкам на некий духовный прагматизм, носящий отчетливо религиозный характер. С другой же стороны, практические попытки жизнетворчества оказались безрезультатными, что привело к трагическому противопоставлению материи и духа.
Именно это послужило одной из причин кризиса символизма, который распался на две парадигмы (футуристическую и акмеистическую), решающую проблему «синтеза» духовного и телесного в двух диаметрально противоположных ключах.
Футуристы попытались снять оппозицию «дух - тело» через маркирование первой части оппозиции. При этом футуристы акцентируют телесность; как таковую, взятую вне каких либо культурных контекстов5. Акцентуация материальной плоти бытия инспирирует возврат к некой изначальной докультурной ситуации и концепцию, условно говоря, «абсолютного природного тела». Возврат к природному материальному телу обусловил главный поэтический метод футуристов — «заумь» как обращение к «материи» или «телу» языка - фонетике.
Иногда абсолютизация тела доходит до такой степени, что само тело парадоксально трансформируется в «квази-знак». Символистская установка на жизнетворчество, заимствованная футуристами, привела к предельной семиотизации телесного. Тело становится поэтической формой. Так, художник-авангардист К.Малевич писал, что «поэт закован формой, тем видом, что мы называем человеком»6.
Заметим, что понимание человека как формы косвенно связано с символистской теургической установкой на перевоплощение художника в Логос (ср. в статье А.Белого «Символизм»: «слово должно стать плотью. Слово, ставшее плотью, - и символ творчества, и подлинная природа вещей»7).
Однако здесь мы наблюдаем разные векторы развертывания телесности. Если в символизме происходит трансформация тела в дух, своего рода «выхолащивание» тела, то у футуристов возникает обратный процесс: культура принимает телесные формы, «оплотняется». Это ведет к появлению новых семиотических систем, где главной единицей становится не что иное, как человеческое тело. Вспомним о так называемых «перфомансах», к которым футуристы были склоны. Любая подобная акция, по сути дела, становится произведением искусства, в котором главной квази
5 См. об этом: Бобринская Е. Русский авангард: Истоки и метаморфозы. М., 2003.
6 Малевич К. О поэзии // Малевич К. Собр. соч. М., 1995. Т. 1. С.145.
7 Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. С.338. семиотической единицей становится человеческое тело, взятое в его природной непосредственности.
Другая черта футуристической телесности заключается в том, что она, лишаясь «культурного измерения», также теряет и «духовное». Отрицание «духовного» (по сути дела, логосного) начала в творчестве футуристов второго ряда приводит к «вещецентричности» их модели бытия, что инспирирует «демоническую» образность в творчестве А.Крученых. «Телесные» образы превращаются в «предметные» - тело «опредмечивается».
Акмеисты решали заданную символизмом оппозицию «тело-дух» в ином ключе, нежели символисты и футуристы. Значимость категории телесности - как одного из «краеугольных камней» акмеистической эстетики — выдвинул Николай Гумилев в манифестарной статье «Наследие символизма и акмеизм», где он на первый план выдвигал категорию «существования», постулировал «безоговорочное приятие» «этого» мира, который в рамках акмеистической онтологии трактовался как некая живая органическая целостность, имеющая определенный строй, логику, о целесообразность .
С.Городецкий в программной статье «Некоторые течения в современной русской поэзии» пишет: «Борьба между акмеизмом и символизмом есть прежде всего борьба за этот мир, звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время, за нашу планету Землю. Символизм, в конце концов, заполнив мир «соответствиями», обратил его в фантом, важный лишь постольку, поскольку он сквозит и просвечивает иными мирами, и умалил его высокую самоценность. У акмеистов роза опять стала хороша сама по себе, своими лепестками, запахом и цветом, а не своими мыслимыми подобиями с мистической любовью или чем-нибудь еще. Звезда Маир, если она есть, прекрасна на своем месте, а не как невесомая точка опоры невесомой мечты. Тройка хороша и удала своими бубенцами, ямщиком и конями, а не о притянутой под ее покров политикой»9. Подобными же упреками в адрес символистов изобилуют статьи 1910-х годов Н.Гумилева и О.Мандельштама.
Как бы реализовывая неактуализированные потенции символизма, акмеисты сосредотачиваются не просто на духе (символисты) и не просто на материи (футуристы), а именно на «объективации», а точнее - воплощении духа. Оставив символистскую установку на «одухотворенность» бытия, они «отелеснили» дух, переведя- его в сферу культуры, то есть в сферу объективированных духовных ценностей.
Кроме того, для акмеистов категория телесности, по справедливому утверждению Л.Г.Кихней, тесно связана с идеей воплощения Логоса. «Слово-Логос», как следует из многочисленных деклараций О.Мандельштама («Утро акмеизма», 1913), Н.Гумилева («Слово», 1921), А.Ахматовой «Когда кого-то называли люди», 1945) символизирует «одухотворенное тело» мира. И здесь акмеистическая концепция телесности закономерно сближается с христианской идеей «органичности» мироустройства10. «Рационализм, - пишет В.Ф.Эрн, - воспринимает весь мир в категории вещи. Логизм, прозревая в личности вечную, не гибнущую идею, образ и подобие Божие, воспринимает весь мир в категории личности, а всякое явление космической и человеческой жизни — органически, то есть как относительно самостоятельный организм, или как живую часть организма более сложного или более высшего»11.
Трансформацию этих идей мы находим и у акмеистов. В категориях «организма» они осмысляли природу, общество, культуру. Причем речь у них шла не о внешнем антропоморфном сходстве явлений, а о глубинных структурных принципах устройства мира.
9 Городецкий С.М. Некоторые течения в современной русской поэзии // Поэтические течения в русской литературе конца XIX - начала XX века: Литературные манифесты и художественная практика. Хрестоматия / Сост. А.Г.Соколов. М.: Высшая школа, 1988. С.93.
10 См. об этом: Кихней Л.Г. Акмеизм: Миропонимание и поэтика. М.: МАКС Пресс, 2001. С. 14-62.
11 Эрн В.Ф. Борьба за Логос // Эрн В.Ф. Сочинения. М., 1991. С.291.
По Мандельштаму, понятие организма объединяет явления самого разного порядка. Так, в «Утре акмеизма» он пишет: «Своеобразие человека, то, что делает его особью, подразумевается нами и входит в гораздо более значительное понятие организма. Любовь к организму и организации акмеисты разделяют с физиологически гениальным средневековьем. То, что в XIII веке казалось логическим развитием понятия организма — готический собор, — ныне эстетически действует как чудовищное. Notre Dame есть праздник физиологии, ее дионисийский разгул. Мы не хотим развлекать себя прогулкой в «лесу символов», потому что у нас есть более девственный, более дремучий лес - божественная физиология, бесконечная сложность нашего темного организма»12.
И наконец, в-четвертых, предпринятое исследование актуально в теоретическом плане. Существует множество точек зрения на человеческую телесность, что естественным образом указывает на значимость этой категории, которая, как отмечает В.Подорога, возникла достаточно поздно: «человеческое тело - это относительно поздний продукт человеческой культуры и его явление совпадает с чувством конечности и смертности человеческого существования»13.
Однако несомненно одно: человеческая телесность — это пограничный феномен, находящийся на грани между естественно-природным и социокультурным бытием. Так, Г.А.Арина утверждает, что телесность - «это явление культурно-историческое и развивающееся»14, а тело, по мнению В.Л.Круткина, «не биологический, а онтологический пункт в жизни
12 Мандельштам О.Э. Сочинения: В 2 т. М.: Художественная литература, 1990. Т.2. С. 143-144.
13 Подорога В. Феноменология тела. М.: Магистериум, 1995. С. 11. См. также другие работы философа, где с философских позиций анализируется телесный код в культуре: Подорога В. Мир без сознания (проблема телесности в философии Ф.Ницше) // Проблема сознания в современной западной философии: Критика некоторых концепций. М.: Наука, 1989. С. 15-31; Подорога В. Выражение и смысл: Коммуникативные стратегии в философской культуре XIX - XX вв. М.: ИФАН СССР, 1991.
14 Арина Г.А. Психосоматический симптом как явление культуры // Телесность человека: междисциплинарные исследования М.: изд-во МГУ, 1991. С. 46, 45-54. человека»15. Подобный междисциплинарный подход характерен для целого ряда работ16.
Собственно литературный аспект телесности Серебряного века в ее связях с категориями вещности текста скрупулезно рассмотрен в работе Д.Э.Милькова17. Особенный интерес для нас представляют исследования, где человеческая телесность анализируется как символическая, наделенная
•» 1Я культурной ценностью и значимостью .
Среди работ, исследующих категорию телесности в подобном семиотическом аспекте, следует упомянуть работы В.Н.Топорова, где телесность рассматривается через мифологический код19, и фундаментальную работу З.Д.Волоцкой, Т.М.Николаевой, Д.М.Сегала,
Т.В.Цивьян, где категория телесности исследуется в семиотическом 20 аспекте .
Отдельно следует сказать о работах А.Ф.Лосева, где категории телесности уделялось значительное внимание в связи с ее мифологическим функционированием. Размышляя о мифологических началах античной культуры, А.Ф.Лосев отмечает, что ключевым понятием для нее является понятие «soma» (то есть «тело»). При этом понятие телесности выводится далеко за пределы собственно человеческого «биологического» тела, ибо
15 Круткин B.JI. Онтология человеческой телесности. Автореф. дисс. . д. философ, н. Екатеринбург, 1994. С. 18.
16 См.: Киященко Л.П. О границах телесности человека // Телесность человека: междисциплинарные исследования М.: изд-во МГУ, 1991. С. 7-12; Кривых JI.B. К вопросу о типологии чуственности // Телесность человека: междисциплинарные исследования М.: изд-во МГУ, 1991. С. 12-17; Жаров Л.В. Человеческая телесность: философский анализ. Автореф. дисс. . д. философ, н. Свердловск, 1998; Фролова С.В. Человеческая телесность: онтологические начала и философские основания. Автореф. дис. . к. философ, н. Саратов, 2000; Гудков Д.Б., Ковшова M.JI. Телесный код русской культуры. Материалы к словарю. М.: Гнозис, 2007. 288 с.
17 Мильков Д.Э. Русский литературный авангард: поэтика жеста (символизм-футуризм-ОБЭРИУ). Автореф. дис. к. филол. н. СПб., 2000.
18 Ямпольский М. От символического тела к репрезентативному пространству // НЛО, 2002. № 56. С. 7-32; Ямпольский М. Демон и лабиринт. М.: НЛО, 1996.
19 См., например: Топоров В.Н. Пространство и текст // Из работ Московского семиотического круга. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 455-516.
20 См.: Волоцкая З.Д., Николаева Т.М., Сегал Д.М., Цивьян Т.В. Жестовая коммуникация и ее место среди других систем человеческого общения // Из работ Московского семиотического круга. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 8-18. телесность оказывается универсальным свойством античного мира в целом. При этом телесность понимается не просто как принцип организации природы, а как принцип «прекрасной организации», что обусловливает тесную связь телесности с античным космосом. Эти мысли в разнообразных их вариациях развиваются во многих работах А.Ф.Лосева21.
Культурный аспект телесности заставляет предположить, что в знаково-символическом ракурсе человеческое тело являет собой сложное семиотическое устройство, перерабатывающее поступающую из «внешней» среды информацию и моделирующее основные координаты «обжитого» человеческого мира. Недаром во многих культурах человеческое тело рассматривается как универсальная миромоделирующая категория по отношению к космосу. И именно эта миромоделирующая функция человеческой телесности в акмеистическом дискурсе и модели мира — и будет рассматриваться в этой работе.
Переходя к семиотическому уровню анализа человеческой телесности в акмеистическом дискурсе, необходимо уточнить некоторые методологические координаты. Р.Якобсон отмечал, что наибольший интерес в поэтическом мире художника представляют семантические инварианты, которые возникают в целом корпусе текстов. Ср.: «каждому читателю поэтического произведения представляется очевидным тот факт, что существуют определенные элементы, составляющие неотъемлемый, неотделимый компонент динамики произведения, и интуиция читателя заслуживает доверия. Задача ученого состоит в том, чтобы, следуя этой интуиции, извлечь эти постоянные компоненты, или константы, непосредственно из текста поэтического произведения путем его внутреннего, имманентного анализа, а если речь идет о варьирующих
Лосев А.Ф. Дерзание духа. М.: Политиздат, 1988; Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993; Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура. М.: Изд-во политической литературы, 1991. С. 21-187. компонентах, установить, что является закономерным и устойчивым в этом диалектическом движении, найти основу (субстрат) вариаций» .
В работе такой смысловой константой является телесность, которая может реализовываться в целом ряде мотивно-образных парадигм. Эта инвариантная структура будет первоначально выявляться на уровне частных 1 поэтик, а затем на общем уровне - акмеистического дискурса. Уровень дискурса (или «функционального сверхтекста») в данном случае является совершенно необходимым, ибо он позволит рассмотреть телесность как общую тематико-смысловую структуру, характерную для поэтической семантики акмеизма в целом.
Отсюда цель работы - вывить сущностные особенности категории телесности в акмеистическом дискурсе как важнейшего компонента художественной акмеистической онтологии и поэтики.
Означенная цель предполагает решение ряда задач:
1. Реконструировать системные отношения категории телесности с другими миромоделирующими категориями акмеистической картины мира (душа, вещь, слово и т.д.).
2. Определить семантические функции категории телесности на уровне топики, тропообразования и системы образов.
3. Выявить социокультурные и мифопоэтические основания категории телесности в акмеистическом дискурсе.
4. Установить отношения категории телесности с общим пространственным универсумом поэзии акмеистов.
5. Вычленить ключевые образы и мотивы с телесной семантикой, определить их миромоделирующие и антропологические функции.
Объектом исследования является творчество О.Мандельштама, А.Ахматовой, Н.Гумилева, В.Нарбута, М.Зенкевича в означенном ракурсе.
Предмет исследования — специфика и принципы мотивно-образного воплощения организации категории телесности в акмеистическом дискурсе.
Исследовательская работа построена на обширном материале поэзии акмеистов как первого ряда (Мандельштам, Ахматова, Гумилев), так и второго ряда (Нарбут и Зенкевич). Это позволяет целостно и системно решить задачи, поставленные в диссертации, и реконструировать общую модель акмеистической телесности.
Положения, выносимые на защиту.
• Категория телесности в акмеистическом дискурсе является одной из семантических доминант и смысловых универсалий, в связи с чем телесность становится своеобразным универсальным кодом, позволяющим осмыслить мир в его единстве и целостности.
• Телесность в художественной практике акмеистов связывается с общей пространственной картиной мира и, соотносясь со смежными спациальными образами (дом, антидом, небо и проч.), формирует устойчивые семантические парадигмы образов и мотивов.
• Категория телесности в творчестве акмеистов коррелирует с такими миромоделирующими категориями, как «вещность» и «душа». При этом ключевым соотношением для акмеистической картины мира является соотнесение категории телесности с категорией поэтического слова, что связано, с одной стороны, с общими мифологическими устремлениями акмеистов, а с другой стороны, - с христианской философией, где Логос является «божественным организмом».
• Телесность в акмеистической поэзии осмысляется в мифопоэтическом ключе, в результате чего практически все мифологические мотивы, возникающие в акмеистическом поэтическом дискурсе, соотносятся с категорией телесности, составляя с ней единое смысловое целое.
• У каждого из поэтов-акмеистов эта категория соотносится с разными семантическими рядами, за счет чего она наделяется многообразными семантическими валентностями (в поэзии Мандельштама телесность коррелирует с онтологическим уровнем, в поэзии Гумилева — с личностно-экзистенциальным, в поэзии Ахматовой - с областью эмоций, а в поэзии Зенкевича и Нарбута — с хтонической природной и карнавальной стихиями).
Поэтические тексты акмеистов проанализированы с использованием системно-типологического, структурно-семиотического и мифопоэтического методов исследования.
Теоретическую базу диссертации составили труды лингвистов, литературоведов, философов и культурологов, что связано с разноаспектностью задач, поставленных в диссертации. Тема телесности исследуется с нескольких методологических позиций. Во-первых, с помощью философского методологического инструментария выявляются общие мировоззренческие основания данной категории в акмеистической картине мира. Во-вторых, с помощью конкретных литературоведческих методик исследуются формально-семантические механизмы воплощения категории телесности уже на уровне акмеистической поэтики. Благодаря использованию подобной комплексной методологии научные результаты работы обладают достаточной степенью достоверности и могут быть верифицированы.
Новизна работы заключается в том, что диссертации впервые дан системный анализ категории телесности в акмеистическом дискурсе и предложена реконструкция феномена акмеистической телесности в его проекции на основные миромоделирующие, мифологические и собственно поэтические контексты. В целом анализ категории телесности позволил скорректировать представления об акмеистической картине мира и поэтике.
Практическая значимость диссертации заключается в том, что результаты исследования могут быть применены при дальнейшем изучении специфики акмеистической поэтики в ее семантико-мифологическом аспекте. При этом основные результаты работы могут использоваться в трудах, посвященных концепции телесности в литературе.
Результаты исследования могут быть использованы в вузовской системе преподавания в качестве материала для составления учебных программ, пособий, лекционных курсов и спецкурсов по истории русской литературы и теории литературы; кроме того, материалы и выводы практических глав могут быть использованы в элективных курсах в средней школы.
Апробация результатов исследования. Основные положения работы нашли отражение в 6 опубликованных работах. Результаты исследования были изложены в докладах на следующих международных и региональных конференциях: Вторая международная научная конференция «Проблемы поэтики русской литературы» (Москва, 5-6 сентября 2007); VII международная научная конференция «Художественный текст и культура: Античность и христианство в литературах России и Запада» (Владимир, 4-6 октября 2007); научно-методическая конференция «Литература Дальнего Востока и Восточного Зарубежья» (Уссурийск, 7 февраля 2008).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, 4-х глав, каждая из которых делится на два параграфа, заключения и списка литературы, насчитывающего 191 источник.
|